Сила в твоем духе.

[mackevaki]

Автор: Мац/mackevaki/Macci/Великий Склероз
Беты: Плуто;/Док, Ксюшег/Ксю; гамма и бета: Navarre n./Лью.
Название: Сила в твоем духе.
Фэндом: Katekyo Hitman Reborn/Репетитор-киллер Реборн.
Персонажи/Пейринг: TYL!Хром, TYL!Мукуро – немного, намек на 696.
Жанр: Я честно не знаю, что это за жанр. Вернее всего ангст, наверное.
Рейтинг: PG.
Размер: Мини.
Статус: Закончен.
Дисклеймер: Персонажи и вселенная – Амано, фик – мой.
Саммари: Быть сильным – не значит уметь убивать неугодных. Быть сильным – значит удержать свое сознание, не раствориться в иллюзиях. Там «от автора» больше, чем текста, ага.
Предупреждение: Афтар шиппер 696, ООС.
От автора: Не знаю, что это было, что это такое. Родилось в три ночи, внезапно даже для меня.
Я люблю Хром. Я действительно люблю этого персонажа и не понимаю нападок реборнофагов по типу «она дура», «она слабачка», «пусть ее убьют, ну пжалста» и т.д. Она далеко не глупая, она далеко не слабая. Еще с детства она жила, борясь. С нелюбовью родителей, со своим одиночеством. Единственная слабость была тогда, в больнице, когда Хром уже отказалась от жизни. Но ее спас Мукуро. Дал ей смысл существования, с его помощью у нее появились какие-никакие, но друзья, семья. Теперь она боролась ради него. И как было написано в одном моем любимом фанфе: «Чтобы так, добровольно, марионеткой». Не дословно, но смысл тот же. Нужно иметь внутренний стержень, чтобы пережить то, что пережила она, чтобы не сломаться. Быть нежеланным ребенком, попасть в аварию, отдавать всю себя своему почти что создателю, сознательно подвергать себя опасности ради него. Создавать иллюзии, быть медиумом, делить тело, делить мысли, сны, мечты, но не сойти при этом с ума. И все - начиная с самого детства. Это вы называете слабостью?
Я попробовала передать то, как трудно, как сложно приходится Хром. Как тяжело ей удерживать себя в руках, не сходить с ума, однако, она идет вперед, всегда вперед, не оглядываясь, за Мукуро. Получилось или нет – решать вам.
p.s. критику ем в любом виде.
Посвящение: Доку. Расти, мелкий акселерат-гений.)
Размещение: Если кому-то понадобится, то с этой шапкой, пожалуйста.

Если не затруднит, то прослушайте перед прочтением. Или во время.

а ну нажми! да! дада! ты, именно ты! нажми, кому сказала!

Осколки битого стекла резко скрипели под ногами. Луч карманного фонарика скользил по оборванным и обугленным обоям, перевернутому креслу и разбросанным всюду бумаге и перьям из диванных разодранных подушек. Хром ступала осторожно, чтобы не оступиться в темноте и не напороться ненароком на что-то острое. Глупая была бы смерть.

Иллюзионистка прищурилась, вглядываясь в черноту вокруг, стараясь найти хоть какие-то признаки жизни. Ей все время мерещились размытые силуэты и контуры фигур, казалось, что вот-вот скудный свет от фонаря выхватит из всеобщего хаоса забившегося в угол, сжавшегося и плачущего ребенка.
Отчего-то Хром стало страшно.
Шепот? Наверное, это шелест порванных газовых занавесок. Холод? Сквозняк, ведь все окна разбиты. Страх? Вполне естественная реакция обыкновенного человека на столь жуткую картину некогда теплого и уютного, а теперь разоренного и пустого дома. Но Хром человек не обычный. И это нормально для медиума – слышать и чувствовать тот свет. Но страх никуда не денется, никогда. Несмотря на понимание сказанных мастером слов: бояться нужно живых, а не мертвых. Живые – звери, мертвые – лишь тени, эхо, отголосок того, что случилось когда-то в реальности настоящей, не иллюзорной. Эхо, которое не смогло затухнуть.

Хозяева этого дома, семья Занарди, были радушными, добрыми и улыбчивыми людьми. Бруно великолепно готовила и могла поддержать любую беседу, а Джерард то и дело сочинял новые шутки. Не всегда смешно и учтиво, за что часто получал легкий подзатыльник от своей жены. Никогда никто и не подумал бы, даже в голову никому не пришло, что эти двое – первоклассные наемники, асы своего дела настолько, что в дрожь бросало. Ни один человек, побывавший на их праздничном приеме, утонувший в мягкости этих кожаных кресел, опробовавший известное на весь квартал печенье, не заподозрил бы, что в руках Бруно, ловко нарезающей кухонным ножом лук, не то что этот нож, обыкновенный фартук мог стать смертельным оружием. А кто представил бы хоть на минуту Джерарда, крепко сжимающего в руках винтовку вместо скрипки?

Хром дрожащей рукой стерла пыль с треснувшей фоторамки. С фотографии на нее глядела и все так же ярко улыбалась чета Занарди. Черноволосая, кудрявая, с ямочками на щеках Бруно, обнимавший ее, чуть склонивший голову, небритый Джерард.
Семейная идиллия. Настолько совершенная, что в ее настоящность сложно, нет, невозможно не поверить. Идеальная иллюзия – то, чем оперировали они, Хранители тумана. Поразительно, но оказывается, сила создавать реальное из порожнего принадлежит не только им.
Однако разрушать бытие до основ хаоса может лишь то, что способно просочиться сквозь все закрытые двери.

Докуро оглядела гостиную и замерла в дверном проеме. На минуту ей представилось, как всего несколько часов назад этот зал заливал яркий свет хрустальной, ныне валяющейся на грязном полу люстры. Иллюзионистка видела, как мебель возвратилась на свои места, как весь хлам и сор вдруг превратился в предметы интерьера, как разбитые расписные вазы вновь обрели очертания, а цветы смело распустили свои лепестки. Хром смотрела на еще живую Бруно, протиравшую мраморную поверхность камина, дергавшую плечами в такт музыке какого-то певца, что надрывался в телевизоре, глядела на жевавшего попкорн, развалившегося на диване Джерарда. И все это было настолько правдой, что верить не хотелось. Как будто перед Докуро висела занавеска из тонкой тюли, прозрачной, но недостаточно для того, чтобы разглядеть хотя бы цвет смутных мазков той реальности, которую надежно пытались покрыть семью печатями. Неужели никто так и не заметил подводные камни? Неужели Хром сама смогла обличить обман лишь потому, что знала заранее, кто они? Она, иллюзионистка теперь уже первого класса, неплохой боец, не поняла бы, кто предстал перед ней, будучи познакомившись с ними до катастрофы?
Отделила бы она тогда реальность от иллюзии? Иллюзии, впрочем, созданной реальностью.
И отчего-то Хром стало досадно. Не потому ли, что они – лишь люди, знавшие толк в правильном убийстве – прикоснулись к той материи, которая ей самой подчинилась с таким трудом. Люди, киллеры. Профессионалы до мозга костей, безусловно, но не имевшие ничего, кроме таланта маскировки и четкой стрельбы.

Докуро слышала грохот вышибленной двери, видела быстрые, отлаженные, как часы, действия фальшивой пары. Быстрый взгляд – перебег – укрытие – оружие из тайника – ответный огонь.
Хром успела заметить тень цилиндра и взмах черного плаща.
Вендиче.
Значит, Занарди оказались слишком опасными.
Занавеску сорвали.

Свет затух, рассеиваясь, словно туман, и картинка будто бы вся вывернулась наизнанку, оголяя ту правду, что существует теперь. Иллюзионистка вновь одна в темноте с зажатым в правой руке фонариком до такой степени, что костяшки побелели, а впереди – черная дыра только что горевшего в ее воображении камина с отколотыми кусками блестящего камня и следами от пуль.
В груди - тугой ком, в горле – тошнота, а в голове – разлетевшиеся бабочками мысли.
Хром на ватных ногах дошла до лестницы и тяжело опустилась на ступеньку, крепко держась за остатки перил. Она почувствовала, как по виску стекла капля пота. Докуро закрыла глаз и шумно вздохнула.
Дом открылся ей, впустил, показал. Дом говорил с ней, рассказывал, нашептывал, делился тем, что съедало его. Нет, не так.
То, что жило внутри, открылось и говорило. Внутри тех заляпанных кровью стен, внутри порушенной лестницы и перевернутой мебели, внутри каждой пылинки и щепки и того, казалось, еще живого, на последнем издыхании, камина. Все здесь часто и прерывисто, как умирающие, дышало произошедшей недавно заранее проигранной битвой.
И от чего-то Хром стало обидно. Не от того ли, что полотно такой идеальной иллюзии было столь варварски разрезано?

Докуро ежилась и выше поднимала воротник осеннего пальто, но совсем не от холодного ветра. И мурашки на ее спине – не следствие плохой погоды. Хром внимательно разглядывала фасад аккуратного, ничем непримечательного дома. Он белел в густых сумерках чересчур раннего утра, как и все остальные, соседние спящие дома. Только сорванная с петель дверь, зияющая, как глубокая рана, кричала о том, что далеко не все в порядке в царстве этого спокойного обывательства.

Хром устало запрокинула голову и взглянула на темно-синее со светлыми подтеками небо. Звезд здесь не было видно.
Отчего-то ей стало тяжело и неспокойно. Потому ли, что осознание собственной незащищенности угнетало и подтачивало годами строящийся фундамент уверенности в своих силах?
С каждым разом приближаясь к точке возврата, приближаясь к поставленной черте, где руку ей, казалось, протягивал Мукуро-сама, приближаясь к тому краю, от которого уже не повернуть назад, становилось все труднее. Все невыносимее была настойчивость потерянных для реального мира. Как же нелегко примириться с тем, что отныне и впредь нельзя расслабиться ни на секунду, спать в пол уха и жить в пол счастья. Знать, что если потеряешь над собой контроль, то непременно станешь чьей-то тенью, цепляющейся за свое существование, будто паразит.

Мукуро-сама говорил, чтобы создать идеальную иллюзию настоящего, надо самому стать таковым, нащупать и удержаться на границе между мирами, когда ты еще привязан к реальному, но уже стремишься к несуществующему.
Тогда-то проще простого позабыть о том, кем ты являешься, и уйти вслед за бесплодной мечтой, оставив тело на растерзание ищущим медиума теням.
Держать, наблюдать, контролировать и не сойти при этом с ума.
Отчего-то хочется сдаться. Но Докуро, закусив губу до крови, отправляется дальше, за ним, без оглядки.

Тяжесть теплых рук на плечах, и Хром вздрогнула.
- Ты хочешь создать ее, моя милая Наги? Новую идеальную иллюзию? – этот голос и эта интонация должно быть когда-то принадлежали лукавому змию, одним запретным яблоком ввергнувшему в пучину греха и сладострастия нестойкую Еву.
Иллюзионистку же толкают в океан бессчетного множества фантомных идей и образов. Но она готова была к тому, чтобы не захлебнуться. И Хром кивнула.
- Тогда мы создадим ее вместе.
И одна на двоих безумная палитра воображения, податливая кисть смысла и старый холст настоящего, готовящегося стать новым листом будущего. Притягательный водоворот обманчивости.
Где-то под ложечкой засосало чувство…свободы? Свободы от реальности, но зависимости от иллюзий.
Хром расслабила напряженные, чуть ли не судорогой сведенные плечи, возвращаясь к осеннему холоду улицы. Но объятия никуда не исчезли, и Докуро вдруг с радостью понимает, что на сей раз она действительно не одна. И что даже если она захлебнется в том океане, если все же поведется на ложное сияние манящей звезды, ее не отпустят, вернут. И что сойти с ума они всегда успеют.
Вместе.

А пока - глухой стук каблуков об асфальт, затянутая в перчатку ладонь и едва различимый смех Мукуро-самы.
- Ты еще многого не знаешь, моя милая Хром.
Но он расскажет.
А пока – дверь в доме вернулась на свое место, свет зажегся на первом этаже, послышался звон посуды. Только послышался ли?..
И тени больше не шепчут.
Идеальная иллюзия реальности.
Только бы не запутаться.

@настроение: вперед и с тапком!

@темы: О степени ебанутости., муза вштырила., KHR-долбоебизм.

Comments

[Elkomie]

Оно чудесно. Вот слов нет.
<3

[mackevaki]

Спасибо большое, очень рада, что понравилось))

[Катерина Александровна.]

Написано как всегда превосходно, но что то я здесь ничего не углядел оО скучноватое такое описание.. прости( и вовсе не потому что здесь Хром, мне она самой нравится

[mackevaki]

Катерина Александровна.
*пожал плечами* ничего х) это зависит от точки зрения, Вель, Рэб углядел, ты - нет, это нормально х)

[Катерина Александровна.]

Macci
ну да наверно :3

[Oswald]

Визуально очень хорошо представляется, описания вкусные. И отдельный плюс за музыку, добавлю в плейлист.

[mackevaki]

Благодарю)